На нашем сайте Book2me можете бесплатно скачать книги любых жанров.
Добавленные книги по датам
Книги по писателям
Zотов, Айрис Мердок, Александр Бушков, Александр Варго, Алексей Бобл, Андрей Рубанов, Борис Акунин, Вадим Панов, Валерий Карышев, Виктор Пелевин, Дарья Донцова, Джоан Роулинг, Джоанн Харрис, Дин Кунц, Евгения Шацкая, Екатерина Вильмонт, Ирвин Уэлш, Иэн Макьюэн, Кадзуо Исигуро, Лорел Гамильтон, Макс Фрай, Нора Робертс, Оксана Робски, Пауло Коэльо, Питер Джеймс, Райчел Мид, Рэй Брэдбери, Рю Мураками, Сергей Минаев, Сергей Тармашев, Стефани Майер, Уильям Берроуз, Франц Кафка, Фредерик Бегбедер, Харуки Мураками, Чак Паланик, Чарльз Буковски, Юрий Поляков, Януш Вишневский, Ярослава Лазарева
Все писатели
Все писатели
Повесть "Роковые яйца" - произведение фантастическое и, вместе с тем, ужасающе реалистичное. Вы насладитесь атмосферой и духом повести, воплощенными в емком, многогранном "булгаковском" языке, яркой игре аллегорий и смысла, горьковатом и беспощадном юморе.Ученый Персиков разрабатывает луч жизни, способный многократно ускорять развитие живых существ. Этим открытием собирается воспользоваться заведующий совхозом Александр Семенович Рокк. Он выписывает из-за границы ящики куриных яиц. Вследствие роковой ошибки в совхоз присылают яйца змеи, крокодилов и страусов, которые расплодились, выросли до невероятных размеров и двинулись на Москву...
"Другие берега" - ярчайший роман той набоковской серии, которую критики называли русскоязычной "хроникой утраченного времени" и "Шагалом, исполненным в слове"."Другие берега". Берега памяти, берега детства. Ибо от них - и только от них - лежит путь великого писателя. Крестный путь - скорбный путь, via dolorosa, - объединяющий Набокова со всей русской эмиграцией. Путь в вечность, вымощенный блистательными словесными озарениями, ставящий Набокова особняком даже в плеяде "русского Зарубежья". Все начинается с детства. С первых слов. Потому что - "в начале было Слово..."
В 1852 г. в журнале "Современник" выходит повесть Толстого "Детство", которая вместе с повестями "Отрочество" и "Юность" впоследствии составила трилогию. Литературный дебют сразу приносит автору настоящее признание. Правда, в журнале повесть опубликована под заглавием "История моего детства", чем Толстой был возмущен: "Кому какое дело до истории моего детства?.." Опираясь на семейные воспоминания, называя многих прототипов своих персонажей, Толстой пишет все-таки не автобиографию и не мемуары. Его интересуют универсалии человеческой жизни, но всеобщее можно было найти, лишь заглянув в себя. "Детство", "Отрочество", "Юность" - произведения скорее автопсихологические, нежели автобиографические" (Л.Я.Гинзбург). "Автопсихологическая трилогия" стала не только копилкой будущих литературных замыслов, но и раз и навсегда открытым континентом на карте толстовского мира.
«Камера обскура» (1931, опубл. 1932-1933) — пятый русский роман Владимира Набокова и второй из трёх его романов на «немецкую» тему. Берлинский искусствовед Бруно Кречмар, увлёкшись бездарной шестнадцатилетней актриской Магдой Петерс, тайной любовницей художника Роберта Горна, бросает семью и вовлекается в глумливый околоартистический круг, не подозревая, что последствия этой пошлой интрижки окажутся для него роковыми. Расхожее выражение «любовь слепа» реализуется у Набокова в форме криминального сюжета о страсти, измене, ревности и мести, а физическая слепота, поражающая героя в финале, становится наказанием за духовную слепоту, за искажённое видение мира, за измену доброте, человечности и истинной красоте.
Самый кинематографический, по мнению критиков, роман Набокова впоследствии был радикально переработан автором для англоязычного издания, озаглавленного «Смех в темноте» (1938).
Самый кинематографический, по мнению критиков, роман Набокова впоследствии был радикально переработан автором для англоязычного издания, озаглавленного «Смех в темноте» (1938).
Братья Красовы, Тихон и Кузьма, родились в небольшой деревне Дурновка. В молодости они вместе занимались мелкой торговлей, потом рассорились, и дороги их разошлись. Кузьма пошел работать по найму. Тихон снял постоялый дворишко, открыл кабак и лавочку, начал скупать у помещиков хлеб на корню, приобретать за бесценок землю и, став довольно состоятельным хозяином, купил даже барскую усадьбу у обнищавшего потомка прежних владельцев. Но все это не принесло ему радости: жена рожала только мертвых девочек, и некому было оставить все, что нажил. Никакого утешения в темной, грязной деревенской жизни, кроме трактира, Тихон не находил. Стал попивать. К пятидесяти годам он понял, что из пробежавших лет и вспомнить нечего, что нет ни одного близкого человека и сам он всем чужой. Тогда решил Тихон помириться с братом.
"Дорога из Коломбо вдоль океана идет в кокосовых лесах. Слева, в их тенистой дали, испещренной солнечным светом, под высоким навесом перистых метелок-верхушек, разбросаны сингалезские хижины, такие низенькие по сравнению с окружающим их тропическим лесом. Справа, среди высоких и тонких, в разные стороны и причудливо изогнутых темно-кольчатых стволов, стелются глубокие шелковистые пески, блещет золотое, жаркое зеркало водной глади и стоят на ней грубые паруса первобытных пирог, утлых сигароподобных дубков. На песках, в райской наготе, валяются кофейные тела черноволосых подростков."
" Я жил тогда (зимою 1835 года) в Москве, у тетушки, родной сестры покойной матушки. Мне было восемнадцать лет: я только что перешел со второго на третий курс "словесного" факультета (в то время он так назывался) в Московском университете. Тетушка моя была женщина тихая и кроткая, вдова. Она занимала большой деревянный дом на Остоженке, теплый-претеплый, каких, я полагаю, кроме Москвы нигде не найдешь, и почти ни с кем не видалась, сидела с утра до вечера в гостиной с двумя компаньонками, кушала цветочный чай, раскладывала пасьянс и то и дело приказывала покурить. Компаньонки бежали в переднюю, несколько минут спустя старый слуга в ливрейном фраке приносил медный таз с пучком мяты на раскаленном кирпиче и, торопливо выступая по узким половикам, поливал ее уксусом. Белый пар обдавал его сморщенное лицо, он хмурился и отворачивался, а канарейки в столовой так и трещали, раздраженные шипением курева."